Путешествуя по Азии, нельзя расслабляться. Тут шагу невозможно ступить без того, чтобы тебе не предложили купить вечный фонарик на солнечных батареях, айфон с шестью симками, средство для удаления волос на ногах на основе змеиного яда, или на худой конец, палочку для селфи (это если продавец начинающий, из самой низшей касты).

На это раз ничего не предвещало беды, однако. Мы гуляли по Хошимину (он же Сайгон), разглядывали достопримечательности, фотографировали. Торговля на улицах конечно же была, но не сильно бойкая, и ненавязчивая, я бы сказал – за час нам пытались всучить на больше пары дюжин различных товаров (о назначении части из них я мог только догадываться, поскольку продавцы знали по-английски только “чип прайс”, а по-русский “осень класива”).

Когда я остановился сделать очередной кадр (кажется, с плакатом типа “решения стопиццотого съезда коммунистической партии – в жизнь!”), к нам подкатил чистильщик обуви.

В первый момент нас это позабавило – я был в кедах, а Катя вообще в шлёпанцах, что нам чистить-то? Но хитрый вьетнамец выбрал другую тактику – он достал из кармана зубную щётку, обмакнул её в баночку с какой-то жидкостью, и пока я не успел опомниться, с жестами “смотри типа как я могу” потёр ей резиновый кант моего кеда, и я с удивлением обнаружил, что он не серого цвета, а ослепительно-белого, как зубы голливудской звезды на гламурной тусовке.

Он (не кед, а вьетнамец) был какой-то позитивный, улыбчивый, деловитый, опрятный – совсем на похож на попрошайку.

Жестами показав мне, чтобы я снял кеды, он предложил на время чистки надеть “вьетнамки” (походу это и правда национальная вьетнамская обувь). Я присел на бордюр и начал наблюдать за процессом.

Как из под земли появились ещё два чистильщика; один из них взял второй кед, другой стал помогать первому. С резиновой окантовки и подошвы они перешли на ткань; тут я немного напрягся, поскольку перспектива гулять в мокрых кедах меня не радовала. Но они на глазах начали выглядеть настолько хорошо, что я решил что можно и потерпеть.

Как известно, наблюдать за работающими людьми – одно из двух увлекательнейших занятий (а пожара рядом не было), так что настроение всё улучшалось.

Расслабившись, мы не заметили как к Кате подкрался ещё один вьетнамский специалист по обуви, и коварно капнул клеем в основание слегка надорвавшегося ремешка на её шлёпанцах. Клей был не иначе как из какой-то секретной лаборатории имени мудрого Хо Ши Мина, либо сделан по древнему тщательно охраняемому рецепту местных монахов, поскольку ремешок тут же приклеится намертво. Катя тоже была в благодушном настроении, и легкомысленно согласилась на то, чтобы и её шлёпанцами тоже занялись.

Но и это ещё не всё. Пока я отвернулся от работающих в поте лица ремонтников, ещё один представитель страны победившего социализма вставил мне в кеды новые стельки, поменял шнурки, а на подошву в районе пятки приклеил кусок резины, ну типа набойки. Я уже хотел возмутиться, но он так ловко обрезал выступающие края и так старательно начал шлифовать стык мелкой шкуркой (так что эта набойка слилась с родной резиной), что я махнул рукой.

Наконец процесс был закончен. И моя, и Катина обувь выглядела как новая (тоже сделали набойки, что-то там подклеили, начистили ремешки), любо-дорого посмотреть. Я полез в карман за деньгами, спросив “сколько?”, параллельно пытаясь вспомнить, а остались ли у меня вообще вьетнамские деньги.

Названная сумма не то чтобы меня шокировала, но… По моим грубым прикидкам, на неё можно было бы открыть небольшую сеть обувных мастерских в Сайгоне, а возможно даже с филиалом в Ханое, и наверняка ещё бы осталось на пару вагонов шнурков. При этом общее количество вьетнамцев незаметно увеличилось человек до восьми, причём двое встали сзади, отрезав нам пути к отступлению, и выглядели все уже отнюдь ну дружелюбно.

Оценив наши шансы, я понял что наше путешествие в Мьянму (куда в должны были лететь из Вьетнама) под угрозой.

Обсуждение справедливой цены проходило довольно бойко и сопровождалось жестами типа “вы охренели”, “я не ел шесть дней”, “да я тебе сейчас этот кед в ж-пу засуну” и прочими. Я неважно знаю вьетнамский, но кажется, они ещё пытались меня убедить, что акции стелечных фабрик недавно сильно выросли в цене, производители шнурков вступили в сговор, а набоечная мафия совсем им проходу на даёт.

Но мы всё-таки ушли живыми – расставшись с суммой, за которую в московском ремонте обуви приёмщик максимум поковырял бы в носу и с недовольным видом отковырнул разболтавшийся каблук. А вьетнамцы вроде остались довольны, и мало того – возможно, ещё будут рассказывать внукам, как ловко они обвели вокруг пальца доверчивых российских туристов 🙂